Честь Воина [CИ] - Вита Алая

всё было завешено паутиной, словно занавесями. Пришлось накинуть капюшон плаща, чтобы не запачкать волосы.

К счастью, выход из замка долго искать не пришлось — у той же западной стены, где стояла лестница, нашлась простая дубовая дверь, даже не запертая. По всему было видно, что сюда давно никто не спускался. Девушка несколько раз прошлась туда-сюда, чтобы создать иллюзию множества человек в поддержку впечатления, которое хотела оставить — на всякий случай, если сюда кто-то спустится. И наконец-то покинула треклятый замок.

Подземный ход был немногим лучше того, что она видела в Селвидоме, разве что бревенчатые подпорки стояли достаточно часто, чтобы не переживать про обрушение потолка. Воняло сыростью, воздух был спёртым, под ногами хрустели какие-то мокрицы. Где-то попискивали крысы, но на глаза, к счастью, не попадались. Тащить нагруженную слитками суму, держа перед собой фонарь, и так было достаточно тяжко.

Казалось, этот путь длился вечно. Но в конце концов спереди повеяло свежестью, которая придала выдохшейся и не спавшей ночь девушке сил. А ведь надо было ещё спрятать лишний груз! С другой стороны, копать всё равно было нечем, разве что руками. Но слева всё чаще проглядывали камни, а потом и вовсе пошёл сплошной монолит. Послышалось журчание воды. Справа тоже обозначилась скала, и ход нырнул в пещеру, по дну которой бежал ручеёк.

Аина сбросила свою ношу и с удовольствием напилась. Осмотрелась, отдыхая. Пещерка была небольшой и извилистой. Справа, видимо, от выхода, куда утекал ручей, пробивался приглушённый свет, левая же сторона сужалась в лаз, доступный разве что небольшим животным. Девушка, недолго думая, затолкала туда слитки и лишние деньги — как бы странно это ни звучало, но таскать на себе несколько пудов звонких монет казалось опасней, чем остаться без средств.

В любом случае, надо будет найти себе какой-то источник пропитания — жить полностью на чужое добро казалось неправильным. Если для какой-то важной затеи вроде возвращения своих владений, понадобится крупная сумма, она сюда вернётся. Но пока разумней ограничиться одним кошелём с монетами разного достоинства. За время путешествия из Сагаты Аина успела составить представление о том, что сколько стоит, и сочла, что десятка золотых, двух дюжин серебряных и пятидесяти медных монет ей на первое время хватит. А на всякий случай сунула по карманам шубы один золотой и один серебряный слиток. Остальное присыпала камнями для верности.

Света в пещеру проникало всё больше — видимо, разгорался день. Это было кстати, потому что свеча почти догорела. Девушка почистила одежду от пыли с паутиной, перекусила, наполнила болтавшийся в сумке бурдюк свежей водой и двинулась на выход.

Снаружи пещеру прикрывал огромный валун, который в лучшие времена можно было обойти с обеих сторон. Однако теперь всё затянула растительность — очевидно, этим ходом давно никто не пользовался, что, впрочем, к лучшему. Заросли красники с северной стороны выглядели менее приветливо, чем дикого винограда с южной. Сначала Аина пыталась протиснуться сквозь ветви, не сломав молодых побегов, чтобы не оставлять лишних следов. Но потом сообразила, что, найди этот ход нарты, они бы осторожничать не стали, и, с облегчением пустила в дело «когти», расчищая себе путь.

Ей вовсе не хотелось чистить одежду лишний раз. И так голова была тяжёлой от усталости. Но отдыхать пока рано. Надо убраться как можно дальше от Пикредома как можно скорее. Для этого нужна лошадь. А купить её можно только в городе. До которого ещё добраться надо.

Идти по лесу в платье было крайне неудобно. В кожаном костюме, конечно, передвигаться по дикой местности намного проще. Но такая одежда непременно привлекла бы внимание любого встречного своей необычностью. А пешком по лесам в одиночку петлять тоже не хотелось. Хотя в каком-то смысле так проще: пропитаться можно охотой, и, если повезёт, уйти довольно далеко, прежде чем наткнёшься на другого охотника или лесоруба. Однако рассчитывать на везение — последнее дело, если есть другой выход. Так говорили и Ху, и Альвейд. Да и слишком долго пешком-то, не говоря уже о том, что утомительно.

Поэтому Аина, превозмогая усталость направилась в сторону ближайшего тракта, насколько представляла себе направление. И не ошиблась: ещё до полудня вышла на бегущую между опушкой леса и полем просёлочную дорогу. Везение тоже сыграло свою роль — где-то через час её догнала пустая подвода с крестьянином на козлах.

Девушка остановилась у дороги, мужик тоже притормозил и сам завёл разговор:

— Что же это барышня у нас посреди полей делает?

— Здравия вам, добрый человек. Шла я из Амбусты в Хлярин да заплутала в лесу. Вы меня не подбросите в том направлении?

— Хех, подброшу, если развлечёшь меня интересным рассказом о том, как красна девица оказалась одна на дороге. Я как раз в Хлярин еду, точнее до родичей жены в деревне неподалёку.

Аина смущённо улыбнулась комплименту и кротко согласилась. Бросила суму в подводу, забралась на козлы рядом с кучером — с «хорошей стороны», чтобы не показывать шрам. И принялась сочинять «интересную историю»: о том, как богатые родители обнищали да умерли от болячек; как взял её замуж оружейный мастер — суровый, но заботливый мужчина, которого вскоре убили нарты при попытке воспротивиться грабежу своей кузни; и как шла она к родичам на запад, да пристал к ней в таверне Амбусты местный задира, спасаясь от которого и улизнула девушка с постоялого двора ни свет, ни заря, не дожидаясь, пока тот явится отвезти её якобы в город, как вызывался, не дав договориться ни с кем другим.

Крестьянин крякал как будто с досады, но, похоже, скорее от удовольствия послушать о чьих-то злоключениях. И задиру того он знал — его Аина не придумала, слышала от слуг. Оставалось лишь надеяться, что её обман не вскроется при встрече этих двоих, а даже если вскроется, то важности тому мужик не придаст.

Вот так, с трупов, грабежа и лжи начиналась её очередная, уже четвёртая по счёту новая жизнь. Но несмотря на это, чем дальше позади оставался Пикердом, тем легче становилось у Аины на душе. А волноваться обо всём, что сделано плохого, не было ни желания, ни сил. Хотелось смотреть только вперёд, что девушка и делала в прямом и переносном смысле. В последний раз она ехала вот так, на повозке среди полей, с нартами, когда ей было семь. Но, несмотря на это, неприятных чувств не возникало. Наоборот, казалось символичным, что телега как привезла её, по сути, в рабство, так и увозит теперь на волю — настоящую, без